«Права человека только для ангелов»: какие ложные установки внушает нам патриархат. Мнение радикальной феминистки

«Гласная» продолжает дискуссию про культуру отмены, абьюз и насилие. Недавно мы опубликовали колонку Залины Маршенкуловой — фемактивистка считает, что публичный кэнселинг абьюзеров не всегда идет на пользу феминизму, а эффективно бороться с проблемой поможет массовая психотерапия. Ранее в беседе с «Гласной» журналистка Настя Красильникова рассказала, как этично говорить об абьюзе и как влиятельным мужчинам удается воздействовать на общественное мнение даже после «отмены».

Сегодня авторка радикально-феминистского телеграм-канала «Проклятая амбивалентность» и соавторка фемподкаста «Своя комната» Ксения Ш. разбирает двойные стандарты патриархального мышления, которые, по ее мнению, возлагают на женщину вину и ответственность даже в ситуации абьюза.

Магия патриархата

Раньше сексизм и мизогинию критиковали лишь отдельные активистки — сегодня же то, что еще 20 лет назад обсуждали в закрытых фемсообществах, становится мейнстримом. И дискуссии в соцсетях приносят пользу — они помогают менять сложившиеся стереотипы и нормы.

Но в этих дискуссиях не хватает глубокого понимания системного угнетения и механизмов дискриминации женщин, особенностей мужской и женской социализации. Без этого понимания создается впечатление, будто женщины фактически имеют те же права, что и мужчины, а следовательно, по умолчанию равноправны в отношениях. К сожалению, это не так.

Да, на бумаге женщина имеет те же права. Но на практике даже российское государство признает, что гендерные стереотипы ограничивают права женщин на труд, безопасность, здоровье и саморазвитие. Согласно данным ООН, девять из десяти человек независимо от пола испытывают предубеждения по отношению к женщинам. Чаще всего эта предвзятость не осознается, что только усложняет борьбу феминисток с гендерным неравенством.

Когда мужчина провоцирует аварию, никто не скажет: «Ну конечно, ведь все мужчины — плохие, безответственные водители!» — хотя большинство аварий со смертельным исходом совершают мужчины. Но если за рулем была женщина, то тут же включается стереотип «женщины не умеют водить», который подкрепляет уже существующее гендерное предубеждение. В результате ответственность несут все женщины. Стереотипы по отношению к женщинам проявляет даже искусственный интеллект. Мужские проступки общество воспринимает иначе — в комментариях чаще можно встретить фразы вроде «не все такие» и «не надо демонизировать». Формируются двойные стандарты: поведение одной женщины представляет в плохом свете всех женщин, а миллионы ужасных мужских поступков не бросают тень даже на отдельного мужчину. Магия патриархата!

«За поведение мужчины отвечает женщина»

В целом психологический абьюз со стороны мужчин не рассматривается как проблема, хотя женщины, которые долгое время подвергались эмоциональному насилию, сталкиваются с конкретными, измеримыми последствиями. Например, часто они не получают достаточно сна — практика, которую европейское законодательство приравнивает к пыткам. Депрессия, тревожность, панические атаки, разрушенная самооценка, ПТСР — это лишь небольшой перечень состояний, которые мешают пострадавшим «просто взять и уйти» от абьюзера.

Большинство мужчин систематически используют различные способы психологического давления на партнерок, чтобы «показать женщине ее место». За психологическим абьюзом следует финансовый, а также физический. В России абсолютное большинство пострадавших от домашнего насилия — более 75% — это женщины. Экспертки еще в 2022 году признали ситуацию в РФ катастрофической. Проблема затрагивает и детей: ребенок, растущий в семье с отцом-абьюзером, также страдает* от последствий, даже если родитель не применяет к нему насилие.

Читайте также «Мама, я тебе веревку с мылом дам»

Травма свидетеля: как наблюдаемое в детстве насилие влияет на нашу взрослую жизнь

Домашнее насилие — это не проблемная ситуация в конкретной паре, а общественная угроза благополучию женщин и детей. Это не мужчины получают инвалидности вследствие женских издевательств, не мужчины гибнут от побоев, полученных от партнерши. И это не мужчины страдают от разрушенной самооценки, депрессии, ПТСР и финансового абьюза.

Краеугольный камень традиционного общества — это убеждение, что «за поведение мужчины отвечает женщина». Она сама должна думать, как спастись от насилия и вести себя так, чтобы на нее не напали и не оскорбили. Женщина в принципе обязана думать на восемь шагов вперед не только за себя, но и за мужчину: он бьет, потому что «не показываешь ему свою любовь»; он издевается, потому что «ты его спровоцировала»; он убивает, потому что «ты нескромно оделась».

Патриархат учит задавать вопросы не тому, кто творит зло, а той, кто оказалась рядом.

Магическим образом ответственность за решения снимается с абьюзера и возлагается на жертву его поступков. Это классический виктимблейминг, и, пока общество не научится спрашивать с актора насилия, мы продолжим существовать в мире, где каждая третья пострадала от абьюза.

Патриархат как мир двойных посланий

Девочки с детства подвергаются воздействию двойных посланий. Мальчик бьет в садике — значит, ты ему нравишься. Одноклассник юбку задирает — это он не умеет выражать свои чувства. Родители бьют — они это делают потому, что тебя любят. Брови больно выщипывать — красота требует жертв. В универе профессор домогается — он не это имел в виду. На работе коллега сально шутит — ты его не так поняла.

Нас учат принимать домогательства за флирт, насилие — за любовь, боль — за заботу.

А когда женщина вырастает, то внезапно оказывается, что она должна каким-то магическим образом разучиться всему, что знает, и научиться ставить границы, заботиться о себе и давать отпор абьюзерам.

В какой момент мы должны понять, что сальные шутки и оскорбления являются не комплиментом, а домогательством? Как отличить контроль от заботы? Почему приставания одноклассника считаются выражением симпатии, а приставания начальника — харассментом и есть ли между ними разница на самом деле?

Интересно, что в обратную сторону это никогда не работает. Если девочка ударит одноклассника портфелем, никто не поверит, что она таким образом выражает симпатию. Мужчина может по-сексистски шутить, высмеивая внешность и ум женщины, но женщина, пошутившая про мужское достоинство, столкнется с яростным осуждением. В глазах патриархального общества убийство женщины мужчиной оправдано его чувствами, но если жена повышает голос на мужа, она совершает тяжкий грех.

Женщинам можно говорить, как им одеваться, как себя вести, как над собой работать. Мужчины такого в свой адрес не потерпят.

В кампусе американского Университета Бригама Янга еще в девяностые годы было много изнасилований, и администрация рекомендовала женщинам не ходить одним по территории после наступления темноты. В ответ студентки предложили предъявить аналогичное требование к юношам — в конце концов, это кто-то из них совершал насилие и логично было бы ограничить права потенциальных хищников, а не девушек.

Дирекция университета и студенты-мужчины были до глубины души оскорблены этим предложением. Ведь только женщинам можно запретить одеваться, гулять и выглядеть как хочется, а заодно ограничить возможность распоряжаться собственным телом, временем, здоровьем и жизнью.

Распознать в себе эти двойные стандарты и переосмыслить когнитивные предубеждения — задача непростая, но необходимая для того, чтобы быть феминисткой и защищать права женщин.

Женщина не может «выйти из позиции жертвы», потому что она в нее никогда не заходила. Никто не выбирает в партнеры жестокого человека. Никто не мечтает, что в отношениях их будут унижать и оскорблять. Все мы хотим встретить человека, с которым нам будет надежно, безопасно и комфортно.

Женщины хотят взаимной любви, но никто не научил нас, как она выглядит. В патриархате, где черное называют белым, критику — заботой, а за поведение мужа отвечает жена, трудно увидеть разницу между абьюзом и любовью.

Осознанный абьюз

Один из примеров невидимых предубеждений — это вера в то, что быть жертвой плохо. Женщинам постоянно говорят, что надо «просто выйти из роли жертвы», «не надо ощущать себя жертвой», «пострадавшие от насилия не являются жертвами», «снова вы занимаете позицию жертвы».

Залина Маршенкулова — о самосуде над абьюзерами и о том, почему это может вредить феминизму

Эти высказывания объединяет одно имплицитное и неосознаваемое убеждение: быть жертвой нельзя. В культуре насилия уязвимость, наивность, беззащитность, слабость и невинность являются самыми тяжкими грехами. Быть насильником одобряемо. Мы никогда не слышим «просто перестань быть абьюзером», зато в адрес женщин бесконечно поступают обвинения в том, что они спровоцировали мужчину и виноваты в том, что тот причинил им боль. Мужчина же рассматривается как существо, абсолютно лишенное силы воли, неспособное к самоконтролю. За все, что он делает, отвечает женщина.

Патриархат предлагает нам считать мужчин эмоционально нестойкими и морально распущенными, заранее исключая возможность того, что мужчина может быть разумным. С патриархальной позиции поступки мужчины продиктованы не сознательными решениями, а примитивной реакцией на поведение окружающих. Это сексистский взгляд на мужчин, лишающий их субъектности.

Радикальные феминистки считают, что мужчина — такой же человек, как и женщина. Мы должны и обязаны относиться к ним как к адекватным дееспособным людям и не снимать с них ответственности, перекладывая ее на женщин.

Ланди Бэнкрофт, один из директоров первой американской коррекционной программы для мужчин, склонных к насилию, более 20 лет работает с людьми, которые физически и морально издеваются над своими близкими. В книгах «Почему он делает это? Кто такой абьюзер и как ему противостоять» и «Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость» он доказывает ложность стереотипа о «провоцирующей женщине» и «мужчине, который не справился с эмоциями».

Бэнкрофт подробно раскрывает механизмы, стоящие за поступками абьюзеров, и демонстрирует, что они сознательно применяют поведенческие схемы, направленные на контроль поведения женщины и разрушение ее самооценки.

Когда мужчина применяет тактики и стратегии абьюза, он прекрасно осознает, зачем это делает и почему.

Жестокие мужчины не практикуют насилие в адрес тех, кто может дать им отпор, — они сознательно выбирают уязвимых женщин и пользуются их беззащитностью, пишет Бэнкрофт.

В качестве примера он приводит ситуацию, когда коллеги пригласили участников терапевтической группы домашних тиранов-мужчин на отработку скетча для конференции. «Участники с энтузиазмом начали делиться идеями, адресуя их в основном мужчине: “Нет, не объясняй, почему ты пришел так поздно, зачем оправдываться. Переведи стрелки на нее, скажи, что знаешь, что она тебе изменяет. Ты стоишь слишком далеко, подойди поближе, чтобы она понимала, что ты не будешь церемониться. Не давай ей столько говорить, заткни ее и вернись к своей теме”. Терапевты были поражены, насколько продуманны действия мужчин-абьюзеров, насколько четко они осознают, что делают и зачем. Увлекшись улучшением скетча, участники группы забыли о своем имидже “сдержанных мужчин, иногда неспособных контролировать себя”», — рассказывает Бэнкрофт.

С разрешения издательства «Альпина нон-фикшн» публикуем фрагмент книги «Секс в эпоху согласия» Кэтрин Энджел с незначительными сокращениями.

Рэйчел Луиза Снайдер, одна из ведущих эксперток по проблеме домашнего насилия, также считает, что вопрос «почему не уходит» следует задавать абьюзеру, а не его жертве. Жестоким мужчинам необходимы власть и контроль над женщиной, и они готовы пойти на что угодно, лишь бы удержать ее.

Требование «просто перестань быть жертвой» нужно предъявлять тому, кто создает ситуацию абьюза. Это он прикидывается жертвой, чтобы оправдать необходимость насилия над женщиной.

По удивительному совпадению травмированные женщины чаще причиняют боль себе, а травмированные мужчины — окружающим. Еще один удивительный факт: большинство серийных убийц и стрелков в масс-шутингах не сталкивались в детстве с бедностью, дискриминацией и абьюзом. Но даже тяжелое детство не является оправданием насилия.

Права человека только для ангелов

Двойные стандарты необходимы, чтобы заткнуть женщине рот, засунуть ее под лавку и обесценить ее мнение — ведь иначе она может сказать нечто возмутительное. Например, что женщины должны иметь равную оплату труда или право распоряжаться своим телом.

Многие считают, что женщины, конечно, заслуживают каких-то прав, но не сейчас. Сначала мы должны доказать, что можем хорошо себя вести, можем быть послушными и не совершать ошибок. Если мы достаточно долго будем идеальными, то, возможно, однажды нам согласятся дать какие-нибудь права. Просто время еще не пришло.

Ведь мы не ангелы, следовательно, не можем претендовать на права человека.

Похожим образом рассуждали приверженцы расовой теории. Они доказывали, что люди небелых рас безответственны, ленивы, недостаточно образованны и склонны совершать преступления, — было бы безрассудно обеспечивать им доступ к правам, пока они не научатся себя как следует вести.

Это оскорбительно и несправедливо, но сегодня подобная риторика в адрес женщин все еще считается приемлемой — ее озвучивают чиновники, депутаты, ученые, профессора и даже некоторые феминистки.

«Ну ладно мужик, но от женщины я такого не ожидала!», «Она же мать, она же обязана брать на себя ответственность, с отца какой спрос!», «Больнее всего, когда буллят женщины» — типичные примеры мизогинии, в том числе внутренней.

Мизогиния — неосознанное когнитивное предубеждение, что женщина не вполне человек, — приводит к выводу, что раз женщины не идеальны, то они заслуживают угнетения и дискриминации. Это социальное и политическое явление с психологическими, структурными и институциональными проявлениями, корни которого кроются в культуре насилия.

Верхушку ее айсберга венчает сексистская шутка очередного стендапера, а внизу скрываются фемицид, изнасилования и калечащие практики в адрес девочек и женщин.

В патриархате женщина должна быть святее папы римского — с детьми, потому что иначе «как она может рассуждать о материнстве», но и без детей, потому что «какая же она феминистка»; замужем, потому что иначе «у нее мужика хорошего не было», но и без мужа, потому что «нужна сепарация». Женщина должна хорошо зарабатывать, чтобы не «за счет мужа фемпроекты продвигать», но при этом не должна встраиваться в систему капитализма, ведь это «поддержание патриархата».

Но феминизм — не о том, что все женщины святые. Эта ложная дихотомия навязана нам патриархатом. Феминизм — это движение за то, чтобы ни одна женщина не испытывала дискриминации по признаку пола. Чтобы все девочки имели возможность учиться, получать доступ к медицине, не подвергаться насилию, структурному угнетению, фемициду.

Мы заслуживаем уважения, безопасности и свободы выбора не потому, что мы такие хорошие, а потому, что мы люди. Поддерживать нарушение наших прав только потому, что женщины иногда ошибаются, совершают преступления и могут поступать неправильно — значит поддерживать патриархат.

Зло пора назвать по имени

Сегодня женщины сталкиваются с невероятным количеством атак на свои права: запретами абортов или существенными ограничениями доступа к контрацепции, убийствами и пытками, сексуализированным насилием в зонах военных конфликтов, феминизацией бедности, усилением патриархального давления, отсутствием законов, эффективно защищающих женщин от мужского насилия.

ООН утверждает, что гендерное равенство наступит минимум через 300 лет. Что может помочь сократить этот срок? Для начала нам надо думать не о мужчинах и их проблемах, а о себе. Надо выбирать женщин. Мы должны перестать оправдывать насильников и искать объяснение их поведению. Зло должно быть названо по имени, а ответственность возложена обратно на насильника. Пострадавшие не обязаны прощать тех, кто причинил боль. Извинения не считаются возмещением ущерба.

Ответственность за преступление лежит на том, кто его совершил. Тот, кто воспользовался чужой наивностью и беззащитностью, должен быть призван к ответу, потому что это тоже часть исцеления. У нас всегда остается выбор: присоединиться к оправданию жестокости или встать на сторону пострадавших. В тяжелые времена всем придется выбирать между тем, что правильно, и тем, что легко.