«Больше никогда» на тридцати языках Дарья Серенко — о том, почему феминистки не могут не сопротивляться

На следующий день после начала «спецоперации» появилось Феминистское Антивоенное Сопротивление (ФАС) — полупартизанское активистское движение, которое запускает антивоенные акции и пытается прорвать информационную блокаду в России. По просьбе «Гласной» одна из основательниц ФАС Дарья Серенко продолжает разговор о том, почему главной движущей силой антивоенного сопротивления стали феминистки.

Одного обобщенного феминизма нет, но есть разные феминизмы, и все они так или иначе являются борьбой с рабством, антиимпериализмом и антимилитаризмом.

В 1914 году британская суфражистка Сильвия Панкхерст критиковала свою мать, сыгравшую важную роль в получении женщинами избирательных прав, за поддержку Первой мировой войны, назвав это «трагическим предательством суфражистского движения». В 1915 году суфражистки собирались в Гааге, чтобы сформировать Международный женский союз за мир и свободу (Women’s International League for Peace and Freedom) для критики войны и создания совместных миротворческих стратегий. В 1916 году Александра Коллонтай, фактически первая женщина-министр, опубликовала программную статью «Кому нужна война» — о бессмысленности войн и их связи с капитализмом. В 1917 году выступавшая против участия США в Первой мировой американская феминистка Эмма Гольдман написала манифест «Нет», в котором назвала милитаризацию злом, а призывную службу «преступлением, угнетением и необоснованным произволом». За антивоенную агитацию в годы Первой мировой революционерка Роза Люксембург, также считавшая, что «пока господствует капитализм, войны не прекратятся», провела в общей сложности четыре года в тюрьме. Феминистки выступали против вторжений в Ирак и Афганистан, выходили против войны во Вьетнаме. В 1988 году в Израиле возникло антимилитаристское движение «Женщины в черном», освещающее конфликт с Палестиной.

Феминизм хорошо понимает, как связаны все виды насилия: домашнее, государственное, полицейское, милитаристское.

Война бьет по всем, но сильнее всего — по тем, кто и до войны был более уязвим: женщинам, квир-людям, людям «негегемонной» национальности, людям с инвалидностью. Все достижения в области прав человека военная машина отбрасывает назад, возвращает к нарративам, стирающим разнообразие, инклюзию и важные различия между группами людей. Война обобщает.

Война так же усиливает гендерное неравенство. Как показывает история, во время войны для любой женщины в несколько раз возрастает риск быть изнасилованной. Недавно в соцсетях появилась информация о первом (но точно не единственном) случае изнасилования украинки солдатами. После войны может наблюдаться всплеск домашнего насилия в отношении женщин, стариков и детей: сломанные войной и насилием (как причиненным, так и причиняемым) выжившие солдаты вернутся домой, отыгрывая ПТСР на близких.

Феминизм как политическая сила, выступающая за развитие общества, помощь тем, кто находится в уязвимости, а также за то, чтобы вокруг было меньше насилия, не может быть на стороне [запрещенное в РФ слово] и тем более — [запрещенное в РФ слово] оккупационной. Как не может быть и на стороне империи, потому что имперский взгляд на людей, территории и историю — взгляд присваивающий, насилующий, подминающий под себя (хотя, конечно же, существует и правый феминизм на политическом спектре). Империя десубъективирует тех, на кого она смотрит, потому что она смотрит на всех как на добычу.

Нынешняя [запрещенное в РФ слово], как показывает обращение президента Владимира Путина, идет под знаменем «традиционных ценностей», которые Россия якобы решила по-миссионерски нести миру. В чем состоят эти «традиционные ценности», хорошо известно всем, кто следил за внутренней политикой страны последние годы: в их основании лежит эксплуатация женщин и других уязвимых групп и борьба против тех, чей образ жизни, самоопределение и деятельность выходит за пределы узкой патриархальной нормы. Оправдание оккупации соседнего государства желанием навязать ему свою норму под маской «освобождения» — еще одна причина, почему феминистки России, одна из немногих оставшихся активных политических сил, должны сопротивляться этой [запрещенное в РФ слово].

Расскажу о том, как работает ФАС — Феминистское Антивоенное Сопротивление. Подчеркну, что у меня сейчас есть привилегия говорить от своего лица, не скрывая имени: у многих участни_ц такой возможности нет. Но нам необходимо было несколько открытых лиц для того, чтобы продвигать и распространять наше движение. К открытым лицам в некоторых ситуациях больше доверия (особенно в ситуации фандрайзинга).

В наших соцсетях около 40 тысяч подписчиков, из них около пяти тысяч являются активистками и активистами движения. Не все из того, что мы делаем, мы пока можем освещать публично из-за большого риска для тех участниц, которые находятся в России. Но если коротко, мы создаем уличные протесты, массовые арт-акции, рассказывающие людям о [запрещенное в РФ слово] в Украине, распространяем антивоенную агитацию (газеты, стикеры, листовки, рассылки, письма), участвуем в создании российского Антивоенного фонда — фонда помощи бастующим и уволенным из-за взглядов, публикуем письма украинцев и украинок, находящихся в эпицентре военных действий или описывающих свой опыт беженства. Каждую уличную акцию мы делаем общими усилиями сетевой, распространяя ее на 60 и более городов. Так же мы помогаем протестующим, которые столкнулись с полицейским насилием (и скоро запустим психологическую помощь и группы поддержки). Часть из нас волонтерит в других странах в инициативах помощи беженцам.

45 феминистских групп действуют по всей стране, от Калининграда до Владивостока.

Группы коммуницируют между собой, выходят на акции, занимаются антивоенной агитацией как мощная сеть.

У нас нет общего координационного чата из соображений безопасности, но есть много маленьких чатов, в которых разный состав людей. Любой человек, любая активистка могут использовать имя и символику ФАС и провозглашать себя учасницей движения или открыть ячейку в своем городе, если разделяет наш главный тезис, сформулированный в коллективном манифесте: нет [запрещенное в РФ слово].

Манифест доступен для чужих правок и адаптаций. Его перевели уже на 30 языков: саха, удмуртский, чувашский и другие. Повестка нашего движения в том числе антиимпериалистическая, поскольку у многих народов, живущих в составе России, за плечами своя кровавая и болезненная история о том, как Российская империя или Советский Союз вели в отношении них насильственную политику. Мы говорим про колониализм внешний и про колониализм внутренний — часто не отрефлексированный той частью граждан, которые считают себя славянами.

Вот что мы говорим всем, кто хочет к нам присоединиться:

«Каждый день, координируя протесты, коллективно запуская и концептуализируя новые акции, ища способы помочь беженцам и протестующим, мы боремся с инерцией смыслов: [запрещенное в РФ слово] обнулила многие смыслы, в том числе смыслы и достижения гражданского активизма. Даже если наше движение не в силах остановить [запрещенное в РФ слово], оно в силах разрастись до такой степени, чтобы останавливать новые [запрещенное в РФ слово] и действовать превентивно. Российская имперскость укоренена в нашей реальности до такой степени, что нам всем нужно сломать очень прочный старый порядок для того, чтобы “можем повторить” превратилось в “больше никогда”».